Белый старец. Восстание в Бухенвальде

Путь Востока. Межкультурная коммуникация. Материалы VI Молодежной научной конференции по проблемам философии, религии, культуры Востока. Серия “Symposium”. Выпуск 30. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2003. С.53-60

Монголо-этнический мир традиционно является местом пересечения различных культур, где традиции различных народов, входящих в него взаимно дополняют друг друга, а также происходят процессы взаимодействия между различными пластами культуры внутри одного народа и т.п. Это объясняется, прежде всего, некоторыми историческими особенностями формирования монголо-этнического мира. Рассмотрим своеобразие этих взаимодействий на примере образа хозяина земли — Белого старца.

Белый Старец — Божество, широко распространенное в Восточной и Центральной Азии и известное под именем Цагаан эбугена, имеет множество местных имен, так например монгольское С‘agan еbugen известно в Монголии также как и Цагаан авга; буряты называют его Саган vбгэн; халхасцы — Цаhан буурл овгн.

По мнению ордосцев, стоит ему махнуть посохом с драконовой головой в сторону, там начнется падеж скота в большом количестве и поэтому его называет «Мялзан цагаан овгон» , то есть «Белый старец, повелевающий и жизнью и смертью» .

В Калмыкии его имя — «Джилийн эзэн» или «Джилийн Нойон», что в переводе означает «Хозяин года», под этим же именем Белый старец известен в Калмыкии, где его также называют «Цаган овген» или «Цаган авга», также «Газрын эзэн» «Делкян Цаган овген», «Делкян эзен» и «Когшин Богд» — то есть «Хозяин пространства», «Хозяин всей земли» или «Хозяин мира». Его еще считали общекалмыцким покровителем, называя Ики бурхан — «Великое божество», «Хозяин всего пространства». Хозяин Мира — в этом названии, наверное, осталось из древних корней, возможно он был главным поклонением.

Белый старец почитается как покровитель долголетия, богатства, счастья, семейного благополучия, продолжения рода, плодородия, повелитель диких зверей, людей и домашних животных, гениев (духов) земли, воды, владыка гор, земли и воды. Считается, что мир и благополучие приходят с его появлением, он приносит мир, покой и равновесие во всех делах и начинаниях человеческих тем, кто его почитает. Его образ восходит к мифам о боге — супруге Земли, покровителе плодородия и долголетия. Белого Старца изображают отшельником с посохом в руках (прикосновение этого посоха дает долгую жизнь), сидящим у входа в пещеру под персиковым деревом (персик — символ женского начала).

Еще одно из названий Белого старца — это Нуудг бурхан — «Кочующий бурхан», то есть «Возвращающий на свои кочевья в новолуние и полнолуние» . С образом Белого Старца в Тибете Н. Жуковская связывает Пехара, в Китае — Шоу Сина, в Японии — Фукурокудзю и Дзюродзина .

Тексты, посвященные Белому старцу, свидетельствуют, что его чтят как покровителя богатства, счастья, удачи, семейного благополучия, как божество долголетия, плодородия, продолжения рода.

В Монголии он — «хозяин скота», хозяин Земли и всего, что находится на ней — камней, лесов, воды, трав, зверей; его называют хозяином духов-хозяев земли, т.е. ставят иерархически выше обычных монгольских духов хозяев. В сутре из монастыря Гандан он действует как «Давший обет помогать всем живущим». Эти же функции Цагаан Эбугена упоминаются и в сутре, опубликованной А.М. Позднеевым .

Скульптура Белого старца перед входом в храм “Золотая Обитель Будды Шакьямуни” в столице Калмыкии, Элисте.

Вслед за Н. Жуковской исследователи связывают с образом Белого старца тот уровень религиозного сознания, который О. Розенберг определил как «народную религию» , т.е. особую форму сознания, где непосредственно соприкасаются, образуя синкретический сплав, языческие верования разных народов и более поздние явления, представленные мировыми религиями, в нашем случае — буддизмом.

Это взаимодействие официальной догматики и культов мировых религий с народными языческими верованиями фактически становится реальной религией народных масс.

Подобное явление религиозного сознания отмечается на материале исторических судеб язычества практически всех народов. Так, о важных для нас судьбах славянского язычества писали Б. Рыбаков, Б. Успенский, Г. Носова и др. Каковы основания, почва подобного сплава? Есть ли это внешняя частная уступка, локальное заимствование, обусловленное приспособлением мировой религии к более древней, местной традиции в условиях прямых конкретно-исторических контактов; известное проявление толерантности, свойственное мировым религиям или проявление неких существенных, единых универсальных оснований религиозного сознания.

Исследователи, и прежде всего авторитетнейший специалист в области северного буддизма Н. Жуковская , приводят убедительные доказательства того, что включение образов языческого пантеона в буддизм не являлось следствием чисто механических заимствований. Для того, чтобы быть включенным в новый пантеон, дух-Хозяин места должен был преобразить себя, совершить некий подвиг, взойти на новую ступень духовного сознания, взрастить мощь более тонкого, а следовательно, более глубокого проникновения в существо мира.

Образ Белого Старца приобрёл черты покровителя всего калмыцкого народа, хозяина земли и воды, он также является хозяином времени и года. Калмыцкий Новый год отличается от праздника других монгольских народов и народов, исповедующих буддизм. Празднование его приходится на Зул, именно в этот день покровитель калмыцкого народа наделяет народ годами жизни.

В бытовом сознании многих калмыков представление о верховном буддийском божестве часто связывается с обликом Белого Старца и лишь затем с образом Будды Шакьямуни или других буддийских божеств. Он также является покровителем всех животных, но особенно сайгаков, поскольку сайгак - любимое животное Белого Старца. Существует даже поверье, что нельзя стрелять в сайгаков, когда они стоят кучкой на одном месте, поскольку в народе полагали, что их собрал Хозяин земли. Калмыкия-онлайн.ру

Таким подвигом могло стать участие в битве с врагами истинной веры и победа над ними, достижение статуса Старца, — того состояния святости, когда одного благожелательного взора, одного жеста уже достаточно, чтобы вокруг расцвела Жизнь. В редких случаях это могла быть встреча с самим Всесовершеннейшим Буддой.

В материалах, связанных с Белым старцем, соблюдены все эти условия.

Будучи канонизированным, в XVIII веке, когда в свод буддийских сочинений была введена сутра «Воскурение и приношение Белого Старца», Белый старец оказался включенным в число действующих лиц цам-мистерии устрашения еретиков и врагов веры, умиротворения и нейтрализации, злых духов, торжества над ними. Так Белый Старец вошел в число известных буддийских богов-защитников веры.

Наконец, как отмечается в вышеназванной сутре, Мудрый Белый Старец достиг состояния святости, и тогда, куда бы он ни кинул благословляющий взор, повсюду расцветала Земля, плодился скот, рождались дочери и сыновья, приходило «счастье совершать добродетельные дела». При отсутствии внимания с его стороны тускнело все вокруг, жизнь замирала. Взгляд неодобрения греховных человеческих деяний нес «несчастные дни»: болезни, раны, обман, убытки, мучения, смерть.

Так, не теряя основ персонажа языческого пантеона, образ Белого старца развивался, трансформировался, наделялся чертами, присущими божествам буддийского пантеона.

Среди других возможных оснований взаимной адаптации языческого комплекса и мировых религий ученые (Н. Жуковская, А. Позднеев, В. Топоров и др.) называют некие общие типологические черты, характерные для религиозно-ориентированного сознания различных языческих комплексов и разных мировых религиозных систем многих географических регионов. Они не обязательно связаны с заимствованиями в процессе исторических контактов, или с историко-генетическим родством.

Нередко они возникают и существуют независимо друг от друга, будучи схожи в своем «внешнем выражении (осмыслении, изображении) и в той функциональной роли, которую они играют в рассматриваемых религиозных комплексах», так например, говоря о схожести отдельных иконографических элементов, А. Позднеев отмечает: «буряты-шаманисты убеждены, что «православная церковь чествует Белого старца, объединяя личность последнего со святителем Николаем».

В качестве одной из возможных причин ученый называет известное иконографическое сходство «маститых, убеленных сединами старцев», одетых в халаты, с посохом, архиерейским жезлом в руках . Н. Жуковская дополняет это родство указанием на высокий лоб и белую бороду; а причину его видит в толерантности буддизма, в обычном внешнем заимствовании: «В период активной христианизации бурят во второй половине 18 — начале 19 века, — пишет она, — популярный здесь образ Белый старец слился с популярным же образом православной церкви, каким был Никола Угодник» .

Однако исследовательский пафос монографии Н. Жуковской выводит сопоставление языческого образа, бытующего в Центральной и Восточной Азии, с одним из самых популярных христианских святых — Николаем Чудотворцем (Николаем Угодником, Николаем Мирликийским — Николой — в древнерусской форме, удержанной старообрядческой и фольклорной традицией) за пределы обычного типологического сходства к упоминаемой проблеме народной религии.

Известно, что образ Николая Чудотворца подвергся, пожалуй, самой сильной фольклорной мифологизации. Культ его на Руси вплоть до 18 века был низовым, плебейским, сливался на периферии с реликтами языческих медвежьих культов. Он восходил к персонажам славянской мифологии: к Миколе, Николе, Николаю Дуплянскому, к Велесу — покровителю скотоводства и земледелия, «скотьему богу», культ которого переплетался с почитанием медведя как хозяина животных; к хозяину земных вод; усмирителю водных стихий; к наделяющему богатством; к милостивому земному персонажу — Заступнику, противостоящему грозному небесному громовнику и др . (В.В. Иванов, В.Н. Топоров, Б.А. Успенский и др.).

Белый старец на современной открытке, Бурятия.

Таким образом, как и Белый старец в народной религии стал своеобразным соединительным звеном между добуддийским язычеством и буддийским религиозным комплексом, так и Никола Угодник тоже оказался «местом встречи» между дохристианскими персонификациями и христианской святостью.

Черпая углубление и уточнение нравственной координаты в «глубинах духовной памяти», родственной основам Учений мировых религий, народное сознание в своих высших формах непосредственно адресовалось к природному религиозному чувству и опираясь на него как на родовое качество человека, просто и убедительно совмещало ранние архаические верования с более поздними религиозными системами, утверждая таким образом универсальность, всеобщий характер основных, фундаментальных религиозных представлений и соответствующих им моделей мира.

Искусство, будучи одной из древнейших форм познания мира человеком, одним из ранних способов проникновения в тайны Природы — «Учительницы Учителей» (Леонардо да Винчи), — сохраняло яркие свидетельства природной религиозности человека как его родовой черты.

Такими свидетельствами, в частности, можно считать в изобразительных искусствах так называемые «иконографические универсалии» — сохраненные и закрепленные культурной традицией эталонные наборы знаков. Типологические признаки, характеризующие персонажей различных уровней религиозного сознания, — от язычества до систем мировых религий, — различных регионов, разных эпох (например, аллегории, атрибуты, ипостаси, отдельные композиционные правила и т.д.), типологические моменты в истолковании их смыслов и т.д.

Современное изображение. “Белый старец”, худ. Любовь Бертакова (Иркутская область), 2007 г.

Как свидетельствуют сутры, а также известные и датированные изобразительные образцы, изученные бурятскими исследователями, иконографическая традиция образа Белого старца сложилась к XVIII веку, незначительно изменившись к началу XX-го столетия. В ней можно отчетливо выделить несколько групп. Прежде всего — иконографи ческие признаки места пребывания персонажа: «Гора» о пяти вершинах , пещера, плодовитый лес, плодоносящие дерево, в том числе персиковые деревья, вода (река, обтекающая место, где сидит Белый старец, или озеро перед ним) .

В танке XVIII века, описанной бурятскими исследователями, Белый старец изображен на фоне спинки трона, символизирующего согласно культурной традиции многих народов вход в храм, ворота-торана, Дерево жизни. Бурятская танка несет заметные стилевые черты китайской живописи . Это изображение Белого старца в образе китайского сановника. Интересно, что гора Утайшань находится в приграничной с Монголией провинции Шань Си. Здесь, на горе расположен монастырь — главное святилище Манджушри.

Другая группа иконографических признаков характеризует саму фигуру Белого Старца: «белый как снег, с бородой и волосами цвета раковины», с большим, высоким лбом, в буддийской изобразительной традиции восходящим к теменной выпуклости или ушнине, обозначающей высшую меру знания и мудрости.

Еще одну группу составляют предметы, символизирующие основные функции божества: жезл, посох с одной или двумя головами дракона в правой руке, в левой — «драгоценный камень Чинтамани , исполняющий желания», как свидетельствует сутра из монастыря Гандан, в форме трех сокровищ, трех драгоценностей, триратны, имеющие символическое значение «тайны трех-в-одном». Драгоценный пояс, проходящий через три мира, нить, связующая различные миры в структуре мироздания; «свое» и «чужое», «другое» пространство, источник жизненной силы; фигуры животных, водоплавающи х птиц; книга судеб — символы долголетия .

Буддийская танка с Белым старцем.

Известные нам на данный момент бурятские, калмыцкие и монгольские танки Белого старца свидетельствуют о том, что встречаются как изображения метафизические, с усложненной развернутой символикой , так и образы, окрашенные экспрессивными душевными переживаниями , а также земной, народный образ . Если же сравнивать монгольские, бурятские и калмыцкие изображения Белого старца между собой, то уже при первом приближении обнаруживается вполне ощутимые отличия.

Сообразуясь с широчайшей популярностью культа в монгольской среде, буддийская школа гелуг включила Белого Старца в собственный пантеон т. н. божеств местности (монг. Газрын эзэн; савдаг). Была составлена сутра, в которой описывается встреча Белого Старца и Будды Шакьямуни. В ней Белый Старец так описывает свои функции:

Я в точности знаю грехи и добродетели людей, населяющих вселенную; долгота и краткость человеческой жизни в моём ведении… Кто по жестокости убил кого, не был почтителен к родителям, злоумышленно не оказал почтения Трём драгоценностям… таковых греховных существ предаю чертям,… навожу на них болезни, воров, раны, сыпи и дурные сновидения в таком обилии, как дождь. Обманы, невыгоду, порчу в вещах, убытки, смерть и мучение — всё это даю я. — Сутра Белого Старца .

В монгольских буддийских монастырях изображение Белого Старца обычно ставят перед входом в храм, а на алтарях он занимает нижайшее место. //dic.academic.ru

Монгольские изображения несут знаки древней магической экспрессии, лицо и улыбка — даже в их добродетельной, а тем более устрашающей ипостаси — имеет выражение, свойственное тотемической маске, несет печать архаической застылости, некой древней неподвижности. Недра планеты, недра земли, более проявляется космичность хозяин земли, года, вселенной, пантеисти ческая традиция, сохраненная и обогащенная буддизмом.

В бурятских танках сказывается постоянный контакт с христианской традицией, в ее православной и более того, часто в Сибири в старообрядческой интонации, усмиряющей смятенность души, гармонизирующей внутренний хаос. В русской художественной традиции, свет ожидания чуда просвечивает сквозь плотское, по-иному, более тонко структурирует телесное, чтоб в процессе дальнейшей духовной работы произрасти и преобразовать его.

Калмыцкие образы более портретны и более индивидуализированы, фольклорно-народные. Толчок в развитии фольклоризации калмыцкой иконографии связан с ослаблением отношений с монгольскими и тибетскими религиозными центрами в конце XIX — в начале XX века .

Сагаан Убугун на празднике Белого месяца в Бурятии - Сагаалган.

В заключение подчеркнем следующее. Исследование образа Белого старца в культурах Монголии, Бурятии и Калмыкии свидетельствует о своеобразии взаимодействия культур в пространстве монголо-этнического мира.

Сохраняя опору на родовую культурную общность, монголо-этнический мир создает условия таких отношений традиций входящих в него народов, при которых оказывается возможным существенное обогащение, утончение образа мира каждого из них при сохранении самобытности и внутренней целостности.

Примечания

Дулам С. Монгол домог зvйн дvр. Улаанбаатар. 1989. С. 180.

Tucci G., Heissig W. Les religions du Tibet et de la mongolie // Traduit de l‘ allemand par R. Sailley. Paris: Payot, 1973. C. 443.

Батырева С.Г. Старокалмыцкое искусство. Элиста, 1991. С. 29.

Бакаева Э.А. Буддизм в Калмыкии. Элиста, 1994 (http://www hrestoma-1.tsagaan sar.html).
Назад

Жуковская Н.Л. Ламаизм и ранние формы религии. М.: Наука, 1977. С. 33.

На речь Белого старца перед Буддой: на вопрос «зачем в одиночестве живет он у горы», — Всесовершеннейший ответил, обратившись к сопровождающим его ученикам и словно суммируя сказанное Белым Старцем: «дети высокородных, дайте клятву перед моим лицом в том, что вы будете охранять одушевленные существа и помогать им!». См.: Позднеев А.М. Очерки быта буддийских монастырей и буддийского духовенства в Монголии в связи с отношениями сего последнего к народу. Элиста, 1993. С. 84-85.

Розенберг О. Введение в изучение буддизма. И. 2. Пг., 1918. С. 48.

Жуковская Н.Л. Ламаизм и ранние формы религии. М.: Наука, 1977. С. 147.

Позднеев А.М. Указ. сочинение. С. 84.

Жуковская Н.Л. Ламаизм и ранние формы религии. М.: Наука, 1977. С. 31.

С Велесом Цагаан Эбугена роднит покровительство скоту, земным водам, богатству. С Миколой — демонологическим персонажем, лешим, путающим сомневающихся, и одновременно милостивым земным заступником, выводящим блуждающих на дорогу — Белый старец связыва ет двойственность его функций: охранительных, спокойных, устраша ющих и карающих, угрожающих, как свидетельствуют сутры. В изобразительной традиции это проявляется буквально: в танках Цагаан Эбуген выглядит добрым, ласково улыбающимся Старцем, в маске Цама (музей масок Улаанбаатар) его облик устрашает. Наконец, с Николой Дуплянским, обитающим в лесу, в дереве, в дупле, Цагаан Эбугена сближает сложившиеся в начале 20 века изображения на фоне горной пещеры, которая, как и дуплистое дерево, может быть понята как символ входа в чрево, в полость, в лоно Земли, в «Тот Свет», как вариант трансформации входа в Храм или Мировое дерево, осуществляющего связь с бытием Иного, место встречи Земли и Небес.

Белый Старец. Буддийская танка. XX в. Фото uchenie-agni-yoga.ru .

В сутре из монастыря Гандан Цагаан Эбуген называется хозяином пятивершинной горы Утайшань — сотворенной, согласно буддийским текстам, одним из трех основных бодхисатв — Манджушри (санскр. «славный сиянием»), бодхисатвой Мудрости, разрушителем неведения, отсекающим пламенеющим мечом путы незнания, невежества. Утайшань — место постоянного пребывания Манджушри, место, откуда он спускается, приходит в долины к людям.

Монгольская см.: Чултэм Н. Монгол Зураг. Улаанбаатар, 1986. Рис. 118, 183; бурятский Бадамжанов Ц.-Б. Живопись Бурятии. Улан-Удэ, 1995. Рис. 68; Историко-культурный атлас Бурятии. Улан-Удэ, 2001. С. 395-396; Калмыкии. Батырева С.Г. Старокалмыцское искусство. Элиста, 1991. Рис. 21, 24, 25.

Бурятская живопись. Улан-Удэ, 1995. рис. 67; Историко-культурный атлас Бурятии. Улан-Удэ, 2001. С. 396.

О сакральном камне см.: «Мифы народов мира»; Сент-Илер Ж. Криптограммы Востока. М., 1993; Блаватская Е.П. Теософский словарь. М., 1994; Виноградова Н.А., Каптерева Т.П., Стародуб Т.Х. Традиционное искусство Востока. М., 1997; Славянская мифология. М., 1995; Буддийский словарь. Новосибирск, 1987.

Бурятская живопись. Улан-Удэ, 1995. С. 10.

Чултэм Н. Живопись Монголии. Улаанбаатар. 1986. Рис. 183; Историко-культурный атлас Бурятии. Улан-Удэ, 2001. С. 396; Батырева С.Г. Старокалмыцское искусство. Элиста,1991. Рис. 25.

Чултэм Н. Живопись Монголии. Улаанбаатар. 1986. Рис. 118; Бурятская живопись. Улан-Удэ, 1995. Рис. 68; Батырева С.Г. Старокалмыцс кое искусство. Элиста, 1991. Рис. 24.

Heissig W. Mongolist folkloristen texte. Weisbaden, 1975. Tafel XV; Nowgorodova E. Alte kunst der Mongolkei. Leipzig, 1980. Рис. 17; Бурятская деревянная скульптура. Альбом. Улан-Удэ, 1971. Табл. 23, 27.

Батырева С.Г. Старокалмыцское искусство. Элиста, 1991. С. 15.

Как-то мне в руки не случайно попало изображение белого старца. Я увидел его в сновидении, а потом просто не мог не приобрести его в продаже через несколько дней в одном эзотерическом магазине. Наконец я докопался до хорошей статьи про этот образ. И вот что о нём пишут:

Белый старец (Сагаан убген - Cagaan ebugen) является одним из самых распространенных фольклорных образов монголоязычных народов. В мифологии монгольских народов Белый старец входит в число хозяев (эдженов) земли, их глава. Стоит ему махнуть посохом с драконовой головой в какую-то сторону, и там начнется массовый падеж скота, поэтому его и называют «Мялзан цагаан овгон», то есть «Белый старец, повелевающий жизнью и смертью».

Как показывает само имя - Белый старец, он представляется и появляется в молитвах и призываниях монголов всегда в образе старого человека, одетого в белое, с белыми волосами и бородой, который опирается на посох с навершием дракона. На его присутствие в добуддийских верованиях монгольских народов указывает монгольский термин «ebugen», который означает «старик», «старейшина», но многими исследователями интерпретируется как «родовой предок», «родоначальник».

Наименование «cagan» (сагаан) - «белый», «седовласый» - указывает на то, что Белый старец - это добрый, благодетельный хозяин земли, родовой предок, покровитель. В настоящее время скульптурное изображение Белого старца, находящееся в Иволгинском дацане, расположено в весьма почетном правом углу алтарного ряда. Танка Белого старца также является частью внутреннего убранства Агинского дацана. Композиции Белого старца в Кижингинском и Цугольском дацанах располагаются на северной стороне цокчен-дацана.

На танка (буддийская икона на ткани) рядом с пещерой Белого старца, как правило, изображены дикие животные и птицы (олени, волки, тигры, лебеди, журавли), в скульптурных вариантах наряду с ними изображаются и домашние животные (крупный рогатый скот, овцы, верблюды). Их наличие особенно подчеркивает роль Белого старца как покровителя животных.

В бурятской традиции Белый старец выступал подателем плодородия, особенно покровительствовал земледелию: «Белый старец следит, чтобы дожди шли в надлежащее время, чтобы урожай зерновых, плодов и ягод был хорошим, поэтому его очень почитают, про него говорят: «Белый старец, умножающий хорошее».

Посох Белого старца можно соотнести с Мировым древом. Так формируется устойчивый семантический комплекс: корни дерева - нижний мир - предки рода - истоки новой жизни (потомки). В то время как корни и крона связаны с ситуацией перемены, ствол дерева служит олицетворением стабильности.

Это символ живущего ныне поколения и в то же время - символическая и реальная опора. Посох Белого старца, украшенный головой дракона, обычно соотносится с посохом шамана, который украшен головой коня и используется как магический жезл. Белый цвет во многих архаичных культурах соотносится с солнцем, как один из его атрибутов. «У бурят непосредственных данных о солярнолунарном культе сохранилось немного, но осталась вера в священность и магическую значимость белого цвета». С древнейших времен у кочевых племен складывались следующие понятия: белый цвет означал радость, белый смех - смех доброты и дружелюбия и т.д.

В любом традиционном обществе человек, доживший до преклонного возраста, последние годы проводил в новом статусе. Старик - хранитель жизненного опыта - как бы переходил в категорию предков. Это подтверждается тем, что по верованиям бурят только «умершие
естественной смертью уходят к предкам, а те, у которых души были похищены посланцами Эрлик-хана (т.е. умершие раньше положенного срока), попадают в царство Эрлик-хана».

Отметим, что Белый старец - это, в первую очередь, бог смерти; хотя в отдельных случаях он может выступать как владыка плодородия, хозяин (и даже даритель) неистощимых богатств - эти черты в его облике периферийны. Встретив Белого старца в праздничные дни, необходимо отнестись к нему с почтением, рассказать, что прошедший год прожит не зря, за что в наступающем году Белый старец щедро одарит здоровьем, любовью близких и материальным благополучием.

Элеонора Неманова,
к.и.н., этнограф.

Все мы немного язычники... В буддистской мифологии почетное место занимает Дух земли Белый Старец, оставшийся еще от язычества. Он хранитель жизни и долголетия, один из символов плодородия и благоденствия в буддийском пантеоне

Будучи в Агинском дацане я сняла этот барельеф

"Новый год в Бурятии немыслим без образа и участия Белого старца - мудрого покровителя людей и животных, с каждым годом все более и более становящегося непременным атрибутом и хозяином Сагаалгана. На наших глазах происходит процесс становления новой традиции, и мы на вопросы друзей из других регионов говорим просто: «А это наш Дед Мороз». Между тем этот милый седобородый старец старше и грознее античного Рима и его легендарных легионов.

Белый старец (Сагаан убген - Cagaan ebugen) является одним из самых распространенных фольклорных образов монголоязычных народов. В мифологии монгольских народов Белый старец входит в число хозяев (эдженов) земли, их глава. Стоит ему махнуть посохом с драконовой головой в какую-то сторону, и там начнется массовый падеж скота, поэтому его и называют «Мялзан цагаан овгон», то есть «Белый старец, повелевающий жизнью и смертью».
Как показывает само имя - Белый старец, он представляется и появляется в молитвах и призываниях монголов всегда в образе старого человека, одетого в белое, с белыми волосами и бородой, который опирается на посох с навершием дракона. На его присутствие в добуддийских верованиях монгольских народов указывает монгольский термин «ebugen», который означает «старик», «старейшина», но многими исследователями интерпретируется как «родовой предок», «родоначальник».
Наименование «cagan» (сагаан) - «белый», «седовласый» - указывает на то, что Белый старец - это добрый, благодетельный хозяин земли, родовой предок, покровитель. В настоящее время скульптурное изображение Белого старца, находящееся в Иволгинском дацане, расположено в весьма почетном правом углу алтарного ряда. Танка Белого старца также является частью внутреннего убранства Агинского дацана. Композиции Белого старца в Кижингинском и Цугольском дацанах располагаются на северной стороне цокчен-дацана.



На танка (буддийская икона на ткани) рядом с пещерой Белого старца, как правило, изображены дикие животные и птицы (олени, волки, тигры, лебеди, журавли), в скульптурных вариантах наряду с ними изображаются и домашние животные (крупный рогатый скот, овцы, верблюды). Их наличие особенно подчеркивает роль Белого старца как покровителя животных.

В бурятской традиции Белый старец выступал подателем плодородия, особенно покровительствовал земледелию: «Белый старец следит, чтобы дожди шли в надлежащее время, чтобы урожай зерновых, плодов и ягод был хорошим, поэтому его очень почитают, про него говорят: «Белый старец, умножающий хорошее».

Посох Белого старца можно соотнести с Мировым древом. Так формируется устойчивый семантический комплекс: корни дерева - нижний мир - предки рода - истоки новой жизни (потомки). В то время как корни и крона связаны с ситуацией перемены, ствол дерева служит олицетворением стабильности.

Это символ живущего ныне поколения и в то же время - символическая и реальная опора. Посох Белого старца, украшенный головой дракона, обычно соотносится с посохом шамана, который украшен головой коня и используется как магический жезл. Белый цвет во многих архаичных культурах соотносится с солнцем, как один из его атрибутов. «У бурят непосредственных данных о солярнолунарном культе сохранилось немного, но осталась вера в священность и магическую значимость белого цвета». С древнейших времен у кочевых племен складывались следующие понятия: белый цвет означал радость, белый смех - смех доброты и дружелюбия и т.д.

В любом традиционном обществе человек, доживший до преклонного возраста, последние годы проводил в новом статусе. Старик - хранитель жизненного опыта - как бы переходил в категорию предков. Это подтверждается тем, что по верованиям бурят только «умершие
естественной смертью уходят к предкам, а те, у которых души были похищены посланцами Эрлик-хана (т.е. умершие раньше положенного срока), попадают в царство Эрлик-хана».

Отметим, что Белый старец - это, в первую очередь, бог смерти; хотя в отдельных случаях он может выступать как владыка плодородия, хозяин (и даже даритель) неистощимых богатств - эти черты в его облике периферийны. Встретив Белого старца в праздничные дни, необходимо отнестись к нему с почтением, рассказать, что прошедший год прожит не зря, за что в наступающем году Белый старец щедро одарит здоровьем, любовью близких и материальным благополучием.

Элеонора Неманова,
к.и.н., этнограф.

Впервые услышал, что Белого старца (Цагаан Убэгэн - бурят-монг.) связывают с Пехаром, бонским божеством, приведённым к ваджрной клятве Падмасамбхавой. В частности, это делает Н.Л.Жуковская. Прчем, в Китае она связывает Белого старца с Шоу Сином, в Японии — с Фукурокудзю и Дзюродзином.

Тексты, посвященные Цагаан Убэгэну, свидетельствуют, что его чтут как покровителя богатства, счастья, удачи, семейного благополучия, как божество долголетия, плодородия, продолжения рода. В Монголии он — «хозяин скота», хозяин Земли и всего, что находится на ней, — камней, лесов, воды, трав, зверей; его называют хозяином духов-хозяев земли (сабдагов - тиб.), то есть ставят иерархически выше обычных монгольских духов-хозяев. В сутре из монастыря Гандан он действует как «давший обет помочь всем живущим». Об этой же функции Белого старца свидетельствует и сутра, опубликованная А.М.Позднеевым.

Пехар (Махапанчараджа, или Белый Брахма)

Учёные мыслят этот образ в процессе "возгонки" в пантеон буддизма. Меж тем, помня о том, что Кузнецов, исследуя связи реликтового, дозороастрийского маздаизма и прототибетской религии Юндрунг Бон, соотносил Пехара с Митрой маздаистов и Шенлха Одкаром (божеством-жрецом Белый свет) бонцев. С этой точки зрения нкакой "возгонки" нет и в помине,а есть наоборот - деградация образа от одного из трёх главных божеств Бон, бывших от сотворения мира, до главы сабдагов, духов-хозяев местностей.

Шенлха Одкар (Божество-жрец Белый свет)

Впрочем, учёные часто воспринимают всё слишком формально. Например, А.М.Позднеев отмечает: «Буряты-шаманисты убеждены, что православная церковь чествует Цагаан Убэгэна, объединяя личность последнего со святителем Николаем». В качестве одной из возможных причин этого ученый называет известное иконографическое сходство «маститых, убеленных сединами старцев» , одетых в длинные одежды, с посохом и архиерейским жезлом в руках. А Н.Л.Жуковская дополняет это сходство указанием на высокий лоб и белую бороду, а причину его видит в обычном внешнем заимствовании: «В период активной христианизации бурят во второй половине XVIII — начале XIX века, — пишет она, — популярный здесь образ Цагаан Убэгэна слился с популярным же образом православной церкви, каким был Никола Угодник». Меж тем все эти черты - непропорционально огромный шишковатый лоб, седины и посох с завитком вполне являются чертами даосского китайского небожителя, и даже с намного большей вероятностью)).

В истории религий мы имеем дело больше с процессами дегенерации образов, нежели наоборот. Так что восхождение Белого старца в буддийский пантеон, по моему мнению, доказывает, что он не связан с образом Пехара. Тем более, что последний был введён в пантеон Защитников Дхармы в совсем другой истории - Падмасамбхавой, а не Буддой Шакьямуни, как в истории с Белым старцем.

Ну, стоит тогда уже привести краткий текст дхарани-сутры Цагаан Убэгэна:

Сутра о Белом Старце (Цаган-эбугэн’у судур орошиба)

[Текст восстановлен по репринтному изданию: Позднеев А. М. Очерки быта буддийских монастырей и буддийского духовенства в Монголии в связи с отношением сего последнего к народу. Элиста, 1993]

Я слышал, что говорили так. В одно время всесовершеннейший Будда с Анандою и приемлющими жертву в чашу, с главнейшими из бодхисаттв и хувараками, проходил у горы, которая называлась Чжимисту-ой [плодовитый лес], и в это время увидел одного старца, достигшего уже до пределов человеческой жизни: волосы и борода его были совершенно белые, он был одет в белую одежду и держал в своей руке посох с наконечником, изображающим драконову главу. Такого старца увидел Будда и спросил его: "Зачем в одиночестве живешь ты у горы?"

Всесовершеннейший Будда, - отвечал старик, - я жил на этой горе, и выше меня было небо, а внизу мать утугэн [земля]. Я повелитель диких зверей, ядовитых змей, людей и животных, гениев земли и воды, хранителей царств. Как ни свирепы гении 24 стран, - я могу управлять ими. На горах я - владыка гор, я владыка земли, я владыка воды; в храмах я владыка пространства, на котором помещаются священные книги; в городах я владыка места, на котором стоит город. Я в точности знаю добродетели и грехи людей, населяющих вселенную; долгота и краткость человеческой жизни в моем ведении. Я даю счастье совершать добродетельные дела; поступки добродетели и греха, основы благих дел, почтительность к родителям, веру в три драгоценности, все это рассеиваю я, ниспускаясь первого и 15-го числа каждого месяца; а в день мыши ниспускаются вместе два докшина, черный горный демон, повелитель привратников ада и владыка огня: они подробно и без пропусков описывают все дурные и добрые деяния, которые сделали люди, я же принимаю эту запись. Кто по жестокости убил кого, не был почтителен к родителям, злоумышленно не оказал почтения к трем драгоценностям, всех тех и обо веем том небесные гении записывают. Потом я, вместе с докшинами земли и воды, владыками несчастных дней, девяти звезд пяти свирепых галабов, с владыками земли и владыками вод, с владыками городов и местностей схожу и таковых греховных существ предаю чертям, принадлежащим к 100 различным родам, навожу на них болезни, воров, раны, сыпи и дурные сновидения в таком обилии как дождь. Обманы, невыгоды, порчу в вещах, убытки, смерть и мучения - все это даю я.

На эту речь повелителя неба всесовершеннейший Будда сказал: "хорошо, хорошо!" и потом произнес, обращаясь к ученикам: «Дети высокородных, дайте клятву перед моим лицом в том, что вы будете охранять одушевленные существа и помогать им!»

Кто эту книгу перепишет, приобретет, покажет другим, или прочтет, заслуги того безгранично велики; а если кто прочтет ее семь раз, тот избавится от болезней. Так сказал Будда и произнес следующие тарни: «Ом-на-мо-са-лу-то-ма-дока-то-ло-то н ом-то-ло-то-ло дий-я-сва-ха-ха-ха-ха». Услышав эти тарни, все гении земли и воды возблагоговели пред Буддой и, сложив ладони, поклонились.

Издавна, еще до принятия буддизма, калмыки поклонялись Владыке Земли, защитнику и покровителю Цаган Ааве. Он – воплощение мудрости и справедливости на земле. Не случайно, есть древнее поверье, что в дни Зул (калмыцкого нового года) Белый Старец спускается на землю и обходит свои владения. Если люди живут неправедно, то год чреват засухой, падежом скота, разными другими напастями.
Буддизм, пришедший на смену языческим верованиям, легко адаптировался в национальных условиях, и Цаган Аава был включен в буддийский пантеон божеств. Калмыки почитают Владыку местности как хранителя семейного благополучия, богатства, как защитника калмыцкой земли. Белый цвет- цвет чистоты, благородства, доброго, благожелательного начала. С именем Цаган Аавы связывают калмыки духовное возрождение и сохранение своих традиций.
Представляем вашему вниманию памятник ойратской письменности, имеющий не только большой научный интерес. Называется она так: «Сутра, способствующая очищению местности: земли и воды». Сутра, насчитывающая со дня создания несколько веков, ставит на свои места ложные представления, которые имеются в современном обществе калмыков. Сутра полностью отвергает праздные утверждения некоторых адептов, считающих, что в буддизме калмыки первое место должны отводить Цаган Ааве. Надо иметь в виду, что мирские боги, к которым относится и Цаган Аава, не являются объектом Прибежища. Это неоднократно подчеркивают буддийские монахи и Его Святейшество Далай-лама. Для буддистов Прибежищем являются Три Драгоценности - Будда, Учение Будды, Община и полностью просветленные существа. В священном тексте молитвы «Кангсо» говорится, что Цаган Аава способствует защите и укреплению религии, особенно учений ламы Зонкавы, к которому с особым почтением относятся калмыки. Для них Цаган Аава - истинный защитник, друг
, который всегда придет на помощь.
- Ойратская сутра Владыки Земли и всего пространства Белого Старца (Цаган Аав) получила особое распространение среди бурят и калмыков, - рассказывает Почетный доктор Монгольской академии астрологии Нина Кокшаева, - Эта старинная сутра представлена на 10 листах. На обороте каждой страницы также идет текст и начинается она со знака «бирга», обозначающего начало повествования. Относится примерно к 17 веку. В этом памятнике ойратской письменности повествуется о встрече Будды Шакьямуни с Белым Старцем.
Древнекалмыцкий памятник ойратской письменности подарил Нине Овшиновне доктор философских наук, заведующий отделом письменных памятников и буддологии КИГИ РАН Баазр Бичеев. Нина Кокшаева много лет проработала преподавателем кафедры калмыцкого языка и монголистики Калмыцкого государственного университета. Она и сделала краткий перевод священной сутры.
«Сутра, способствующая очищению местности: земли и воды»

«Однажды Будда Шакьямуни вместе со своими сподвижниками, учениками и странствующими монахами направлялся к горе Земэс (Плодовитой, фруктовой). Навстречу им вышел Старец почтенного возраста без бороды и волос, в белоснежном одеянии. В руке он держал посох, который украшала голова дракона. Именно таким был старец- Владыка людей.
Будда спросил его: «Чьим повелителем ты являешься? Почему ты живешь один в горах?».
Старец ответил: «Ваша Светлость, Будда Шакьямуни, я действительно пребываю в этих горах под названием Земэс и являюсь наверху – Защитником – хранителем небес, внизу - началом и защитником-хранителем матери-земли, всех живых существ и потому живу в горах. Я - владыка всего, что есть на небе, земле, горах и водах. Я гений-хранитель, покровитель двадцати четырех сторон пространства.
… Я олицетворяю справедливость и счастье всего живого, устраняю зло и несправедливость. Я - повелитель свирепых зверей и ядовитых змей, защитник людей и живых существ от яда, всего того, что вредит им. Я - Владыка всех, очищаю все от скверны.
… Я - хранитель храмов, где проходят богослужения и всего их окружения. Если я нахожусь в городах, то значит я - покровитель этой территории. Если я в безлюдной местности, значит, я - владыка этой земли, водоемов и посевов. Определяю зло и добродетель человека, жизненный ритм его, а также краткость жизни и долголетие. Я даю ему вечное счастье и благоденствие. Оцениваю добрые деяния человека, уважение и любовь детей к своим родителям, а также два раза 2 и 16 числа каждого месяца я отправляюсь на Землю и благословляю всех живых существ, дарую веру в Три Драгоценности (Будду, Дхарму и Сангху).
Вместе с гением-хранителем, властелином огня безошибочно веду учет и записываю когда-либо сотворенные человеком грехи и его деяния. Если кто-нибудь по жестокости убивает живые существа, не почитает своих родителей, не проявляет веру в Три Драгоценности, творит зло и грех – все эти действия учитываются. Именно в этот день подвижники Неба записывают их, и по истечении времени я спускаюсь на Землю в ту самую местность. В неблагоприятные дни недели вместе, а также с помощью Властелина Земли, воды, девяти планет, пяти свирепых драконов, кроме того, с гениями Земли, воды, предков и их внуков, хранителями пространства, городов и окрестностей, двадцати четырех сторон света осуждаю и наказываю всех живых существ, совершивших греховные деяния. Насылаю на них 100 различных болезней и разорение, наговоры, недуги, дурные сны и сновидения. Все это, как дождь, обильно проливаю на них.
Будда Шакьямуни, услышав сказанное Белым Старцем, благословил его добрые деяния и просил его продолжать свою благую деятельность во имя всех живых существ. Он также произнес: «Если кто-либо перепишет этот ном (молитву) или возьмет себе, покажет кому-либо или прочитает кому-нибудь, тот обретет бесчисленные заслуги в своей жизни. Если кто-либо болен и прочитает семь раз эту мантру, то он быстро и навсегда избавится от своих недугов».
Затем Будда Шакьямуни передал слова тарни – заклинания, мантру Белого Старца: «Шилў-тулу ом туг тулу тулу сіін садо хаа». Когда Будда произнес эту мантру, все окружение его, все живые существа с огромной радостью восприняли ее и, сложив руки, в молитве склонили свои головы. В сутре также написано: «Тот, кто имеет в душе веру в Три Драгоценности, любой, кто пожелает переписать, попросит прочесть или переписать это или кому-нибудь покажет, и если ном соответствует их душевному состоянию, то он будет пребывать в спокойствии, а в их семьях наступит полное благополучие, исчезнут болезни, будет очищение от разных скверн… Тот, кто верит в силу этой сутры, в Три Драгоценности, тот обретет бесчисленные заслуги, его не будут преследовать несчастья, он обретет покой и проживет без ненависти долго. А его домашний скот избавится от зуда и бескормицы….».
Сутра завершается словами Будды Шакьямуни: «Это страна Будд, священная Земля, где пребывают в блаженстве Окон Тенгри, асуры, кадари. Здесь всегда счастье, здесь легко преодолеваются любые препятствия, страна исполнена благоденствия».
Ойратская сутра, относящаяся примерно к концу 17 века, заканчивается словами: «Да воцарится на всей Земле полное благоденствие!».
Перевод сутры Нины КОКШАЕВОЙ